Недавно уже была статья про правых США в контексте белого расизма. Пришло время восстановить баланс, рассказав также и про левых. Но левые в США – это слишком широкий спектр идей и организаций, чтобы говорить о них всех подробно. Да и мало кого интересуют всякие маргинальные организации из 10 человек. Нас, как потребителей преимущественно американской массовой культуры, интересуют те левые (так они себя позиционируют), влияющие на облик этой культуры.
Казалось бы, Холодная война закончилась не так давно, а ещё в 1980-х врага страшнее, чем левые и коммунисты для властей США просто не было. А теперь левые вроде как часть официальной идеологии. Многих наверняка волнует вопрос, каким образом современные левые США постоянно ассоциируются с крашенными подмышками и поддержкой маршей ЛГБТК+ и поиском всё новых и новых гендеров. Только и остаётся задаваться вопросами как к этому пришло. Вот об этом и поговорим.
В первой части разберёмся с чего всё начиналось и как от маккартизма всё пришло к сексуальной революции 1960-х.
«Красная паника» и маккартизм
У США долгая история борьбы с левым и коммунистическим движением. Первая «красная паника» случилась в 1917 году после Октябрьской социалистической революции в России. Но ещё до неё в связи с вступлением США в войну в 1917 году был принят закон «О шпионаже», который запрещал агитировать против вступления в армию под страхом 10 лет тюрьмы. А уже 16 мая 1918 года президент Вудро Вильсон подписал антииммигрантский закон «О подстрекательстве к мятежу», запрещавший оскорбления правительства и армии в военное время.
В 1919—1920 годах ряд штатов принял законы о запрете оправданий насилия ради социальных изменений. Тогда же проходят массовые облавы, аресты, и депортации всех выявленных неблагонадёжных граждан из числа анархистов и социалистов. Эти мероприятия стали известны как «рейды Палмера» по имени генерального прокурора США Александра Палмера. Рейды он санкционировал в нарушение конституции США.
На фоне этих событий, в результате слияния Социалистической партии Америки и Рабочей партии США, в 1919 году была создана Коммунистическая партия США. Одним из её основателем был писатель Джон Рид, прославившийся своей книгой «Десять дней, которые потрясли мир» (1919) о революции в России, которую он наблюдал своими глазами. До середины 1930-х годов Компартия США находилась скорее в статусе незапрещённой, чем полноценно разрешённой. Её члены постоянно сталкивались с репрессиями со стороны полиции и ФБР.
Коммунистическая партия США в 1930-х
Не смотря на свой шаткий легальный статус, Компартия США доминировала в рабочем движении с начала 1920-х, а также была самой крупной и влиятельной партией коммунистического толка в Штатах. Как говорил актер, драматург и сценарист Альберт Хэккет: «Майер [голливудский магнат и основатель студии MGM] создал больше коммунистов, чем Карл Маркс, и больше демократов, чем кто-либо в мире».
В 1939 году Компартия находилась на пике популярности, в ней состояло около 100 тысяч человек и благодаря союзным отношениям СССР и США могла действовать полностью открыто в годы Второй Мировой войны. В Нью-Йорке, по словам Джона Берри, правой руки великого режиссёра Орсона Уэллса, работавшего в театре «Меркурий», «состоять в компартии считалось хорошим тоном, компартия была партией элиты». Нью-Йорк был самым «красным» городом страны.
Но с началом Холодной войны всё изменилось. Ещё не закончился Нюрнбергский процесс над нацистскими преступниками, а коммунисты из главных союзников превратились в угрозу №1. Началось второе пришествие «красной паники», символом которой стал сенатор Джозеф Маккарти. Многие знают, что каток чисток прокатился по Голливуду и его богеме, среди которой к 1940-м сценаристы и режиссёры через одного сочувствовала коммунистам или вовсе носили партбилет в кармане.
Так как в американскую Компартию массово вступали интеллектуалы и высококвалифицированная рабочие это накладывало свою специфику. Как вспоминала коммунистка Джессика Митфорд: «в те дни… партия выглядела странной смесью открытости и секретности». В отличие от российских Большевиков, в партию принимали всех подряд, не особо заботясь о конспирации и проверках кандидатов. Учёный Фрэнк Оппенгеймер (брат Роберта Оппенгеймера — создателя атомной бомбы) сдал в химчистку пиджак со своим партбилетом №56385 в кармане и не подумал, что это проблема. Хотя ФБР собирало досье на всех коммунистов и составляло списки всех радикальных оппозиционеров, которые, в случае введения в стране чрезвычайного положения, подлежали немедленному аресту. Естественно, в случае чего такая партия не могла уйти на нелегальное положение и затаиться тоже было нельзя.
Митинг в поддержку голливудских сценаристов, обвинённых в связях с коммунистами
Чистки Голливуда от коммунистов были только вершиной айсберга и, по понятным причинам, самой медийной его вершиной. Чисткам, причём более болезненным, подверглись все сферы американского общества, в том числе научная. В 1950-е получить ярлык коммуниста в США – это было всё равно что жить с непогашенной судимостью. Многие государственные служащие были лишены работы или арестованы за одну только связь с коммунистами.
По Закону Хэмфри–Батлера 1954 года членам Коммунистической партии запрещалось состоять на федеральной службе, работать на военных заводах, выезжать за границу, выдвигаться кандидатами на федеральных выборах и многое другое. Естественно, коммунисты не допускались в систему школьного и высшего образования. Иностранным коммунистам был запрещён въезд в США.
Это было неплохо показано в фильме «Оппенгеймер» (2023) и ещё лучше отражено в книге Кая Бёрда и Мартина Шервина, на которой и основан фильм. Сам Оппенгеймер коммунистом не был, а после войны демонстрировал свою полную лояльность правительству США, но и его по касательной задело чистками в научных кругах. В 1946 году за ним была установлена слежка, а решение о выдаче секретного допуска отцу американской атомной бомбы повис в воздухе на полгода из-за его связей с коммунистами, когда СССР был союзником. В итоге на основании этих обвинений Оппенгеймера всё равно выкинули из атомного проекта и карьера его закончилась.
Если в 1945 году Компартия США насчитывала примерно 80.000 членов, то уже к 1958 году в ней осталось 3000 активных членов. Хотя стоит отметить, что кроме американских властей удар по американским коммунистам и их поддержке американской интеллигенцией нанёс Хрущёв со своим докладом о «культе личности» Сталина, расколовшим мировое коммунистическое движение. И именно в этот раскол хлынули альтернативные левые, до этого бывшие маргиналами вне узкой научной среды.
Рождение «новых левых» и их идеология
После устроенных гонений Коммунистическая партия не была запрещена, но и вполне разрешённой её назвать было нельзя. Состоять в ней было в лучшем случае опасно для карьеры. Кроме частичного официального поражения в правах, коммунисты постоянно подвергались слежке со стороны спецслужб, запугиваниям и арестам. Всё это вовсе не помогало им набирать сторонников, не боящихся в этом признаться.
Фромм, Маркузе и другие неомарксисты и идеологи «новых левых»
В тоже самое время в США набирал популярность западно-европейский неомарксизм, наиболее известный в виде Франкфуртской школы. Наверняка вы слышали такие имена, как Теодор Адорно, Герберт Маркузе, Эрих Фромм – это и есть «франкфуртцы». С самого начала они противопоставили себя советскому социализму и, естественно, американским и европейским коммунистам. Возникла школа в Германии в 1920-х, но после прихода к власти Гитлера они разъехались кто куда, в том числе в США.
Адорно, Маркузе, Фромм, а также Жан-Поль Сартр и другие крупные интеллектуалы очень метко разоблачали язвы капитализма с левых позиций, чем завоёвывали симпатии либеральных американских студентов. Но, в отличие от ортодоксальных коммунистов, они утверждали, что современное американское и западно-европейское общество настолько изменилось, что пролетариат уже не является революционным классом и социалистическая революция невозможна. Всех их вместе назвали «новые левые» и именно их на свои знамёна подняла американо-европейская молодёжь.
Поначалу в движении «новых левых» многих привлекал антиимпериализм, борьба против войны во Вьетнаме, борьба за равноправие чёрных в США, за свободу слова в университетах, в конце концов. Отдельно поражала эксцентричность и карнавальная форма протестов, и пренебрежение к традиционным патриархальным ценностям старшего поколения. Как подмечал их идеолог Маркузе, они «соединяли баррикады и танцплощадку».
На политическую арену «новые левые» вышли не сами, а их вытолкнула мощная волна демократического движения в середине 1960-х. В это время сплетались три потока: международная борьба за мир и против войны во Вьетнаме, поддержка революций в странах «третьего мира» и массовые выступления за гражданские права в самих Соединенных Штатах. «Новые левые» не были здесь ведущей силой.
Молодёжный протест против войны во Вьетнаме
Во всё это были вовлечены очень разные люди, включая Компартию США, которая одновременно с молодёжью в 1950-х боролась за гражданские права чернокожих (у которых были и свои независимые даже в идейном плане политические партии и движения). А в 1960-х против войны во Вьетнаме и за равноправие женщин тоже выступали разные социальные группы и движения. Так что и это записывать исключительно на баланс «новых левых» сторонников никак не выйдет.
Одновременно с этими событиями на Кубе в январе 1966 года был проведён «Конгресс трех континентов», создавший из революционных движений 82 стран «Организацию солидарности стран Азии, Африки и Латинской Америки», которую поддерживала Коммунистическая партия США. Не менее половины из этих движений уже вели или готовили вооруженную борьбу. Французский революционер Пьер Гольдман, воевавший вместе с партизанами в Венесуэле, после возращения во Францию в 1969 году, о майском бунте 1968 года сказал, как отрезал: «Мастурбация, онанизм, кастрация». Если бы он тогда оказался не в Париже, а в Сан-Франциско, то сказал бы тоже самое.
Президент Линдон Джонсон, всегда с подозрением относившийся к любой неучтённой и несанкционированной активности, после начала массовых протестов приказал ЦРУ проверить «новых левых» и особенно бунтующих студентов на предмет связи с коммунистами. Но быстро выяснилось, что молодёжь негативно относится к «неандертальскому руководству большинства коммунистических партий, в том числе компартии США».
Знаменитый журнал, в котором и был введён термин «Новые левые» на основании анализа идеологии «франкфуртцев» и активизма их последователей
Если попробовать в двух словах описать их идеологию, то это будет попытка «синтезировать» Маркса и Фрейда или как говорила молодёжь из среды «новых левых» — скрестить социально-политическую и «сексуальную» революции. Причём за образец брались идеи молодого Маркса, который делал акцент на отчуждение человека в процессе капиталистического развития, а не на эксплуатации, как делал уже зрелый Маркс. На этой стезе больше других преуспел Герберт Маркузе, став буквально гуру протестующих студентов конца 1960-х со своими книгами «Эрос и цивилизация» и «Одномерный человек».
Этот манёвр сближал эти идеи с фрейдизмом, который делал похожие акценты. Исходя из фрейдовского принципа удовольствия — удовлетворяются все инстинкты, что приводит к контролю над личностью. В борьбе с природой и социальной средой (капитализмом) человек подавляет инстинкты, руководствуясь принципом реальности, изменяет их. То есть принцип удовольствия подчиняется принципу реальности, что подчиняет человека обществу (как говорили «новые левые», «фашизоидным» правительствам). И вы уже наверняка догадываетесь куда здесь ветер дует.
Если отчуждение – это плохо, то истинный неотчуждённый человек – это тот, кто не сдерживает ни одного из своих порывов, не даёт ему сублимироваться. Это тот, у кого нет никакой дистанции между внутренним импульсом и действием, внутренним импульсом и внешним актом. Рассуждение – это очень простое и – в рамках некоторых, заранее принятых за истинные, посылок – вполне логичное. В политическом плане это значило, что бунт сам по себе – это и есть уже «высшая ценность», нечто самодостаточное.
Вот эта вот эклектичность новой левой мысли стала её визитной карточкой. Но то, что было не столько заметно обывателю в 1960-е, спустя полвека стало предметом для бесконечных мемом, шуток, а также упрёков в «двоемыслии» и лицемерии. Смысл всего этого теоретического симбиоза в том, что каждая из этих идеологий разрешает то, что запрещает противоположная, и запрещает то, что последняя разрешает.
Кризис «новых левых» и сексуальная революция
Протест против ношения бюстгальтеров в Сан-Франциско в 1969 году
У «революционеров» 1960-х не было не только никакой позитивной политической программы, но и даже идейной однородности. Одним из самых популярных лозунгов было абстрактное: «Запрещается запрещать», а не «Землю крестьянам». Даже «Make Love Not War / Занимайтесь любовью, а не войной» от хиппи выглядело куда конкретнее. Союз «новых левых» с другими демократическими движениями был сугубо ситуативный, так что не удивительно, что уже к началу 1970-х их движение вошло в полосу кризиса и пришло к распаду.
Примечательно, что чем меньшего удавалось достичь «новым левым» в реальной политической борьбе против своих правительств, тем с большей яростью они выступали против современной культуры. И вот на поприще культурного нигилизма «фашизоидные» правительства, и их полиция позволяли «новым левым» намного больше, чем в политике. Культуру власть предержащие могли без особого сожаления принести в жертву «новым левым», если политическая система оставалась нетронутой.
Всё ещё один из крупнейших идеологов «новых левых» Герберт Маркузе писал в 1973 году: «Невыносимо неодолимое единство противоположностей в мире: удовольствия и ужаса, спокойствия и жестокости, удовлетворения и разрушения, красоты и уродства. Непристойный симбиоз… эротической игры моря и грохочущей индустрии смерти на его берегах, полета белых птиц и серых военных самолетов, молчания ночи и порочных выхлопов мотоциклов». Не смотря на экономический кризис, «новые левые» чувствовали себя как рыба в воде, так как фундаментом их идеологии была нерушимость политической и экономической системы капитализма (по крайней мере на тот момент).
Как раз тогда и оформилось «общество потребления», как это хлёстко назвал Бодрийяр. Наступала эпоха постмодернизма – теперь никаких больше революций, а прогресс – это иллюзия. Но одну революцию «новые левые» всё же успели совершить или вернее сказать активно поучаствовать на одном из флангов. Ещё 11 октября 1967 газета The Guardian признала: «бог знает, что такое сексуальная революция, но она стала свершившимся фактом».
Справедливости ради нужно отметить, что американское общество начала 1960-х было очень в плохом смысле традиционным. В кино всё ещё действовал Кодекс Хейса, который регламентировал длительность поцелуя и допустимую длину юбок на экране. Во многих штатах были запрещены межрасовые сексуальные отношения. Так что не удивительно, что во главу угла «новыми левыми» была поставлена сексуальная революция и «уничтожение» вот такой вот пуританской культуры. Хотя полиция бдила, и однажды лидера и вокалиста группы The Doors Джима Моррисона уволокла прямо со сцены за имитацию мастурбации.
Сам термин «сексуальная революция» вводит в заблуждение. Правильнее говорить о «половой революции» в том смысле, что подразумевалось радикальное изменение половых ролей в обществе. Уничтожалось половое неравноправие как частный случай неравноправия социального. На острие этой борьбы были далеко не только «новые левые», причём как внизу, так и со стороны американской богемы и университетских интеллектуалов.
Анджела Дэвис в окружении «Чёрных пантер»
Известный журналист Том Вулф, совершавший свою маленькую революцию в журналистике, вместе с зажиточной белой Америкой, воспевал также подруг «Черных пантер»: «Они прекрасны. Острые, как бритвы…, стройные, гибкие, в плотно прилегающих к телу брюках, с прическами «йоруба», смахивающими на тюрбаны. Кажется, будто они сошли со страниц Vogue. На самом-то деле Vogue позаимствовал эти прически у негритянок». В 1968 году Роб Рансийак выставил в галерее Templeton ретро-порнофото, положив начало легализации порно и признанию его типа искусством.
Сексуальный гедонизм стал лишь побочным следствием половой революции, за который некоторые «новые левые» и ухватились в своей идеологии. В богемных кругах ни однополые практики, ни «порнография» никого давно уже не впечатляли. Но зато для богемы это было ценно тем, что под их гедонистические устремления подводилась полноценная идеологическая база.
Благодаря «новым левым» не только женщины рассматривались как субъекты классовой, религиозной и расовой эксплуатации, но и внезапно сексуальные меньшинства. В этом было их особое новаторство, которое пришлось по вкусу вовсе не основной массе народа, а тому самому буржуазному обществу, против которого они вроде как восставали.
Знаковой фигурой этой новой эпохи 1970-х и 1980-х стал богемный фотограф Роберт Мэпплторп. Он родился в 1946 году в семье ревностных католиков из среднего класса. В 16 лет он поступил в Институт Пратта в Бруклине, где изучал живопись и скульптуру. Тогда же Мэпплторп познакомился с будущей поэтессой и панк-певицей Патти Смит, с которой у него завязался роман. Роберт и Патти жили в легендарном отеле «Челси» — любимом месте творческой богемы Нью-Йорка, среди которой были Боб Дилан, Джимми Хендрикс, Джек Керуак и многие другие.
Роберт Мэпплторп, «Арнольд Шварценеггер», 1987 год.
Мэпплторп работал со знаменитым художником Энди Уорхолом, а в объективе его камеры побывали крупнейшие американские знаменитости (музыканты и певицы, светские львицы и кинозвезды), но и самые отъявленные маргиналы из закрытых клубов. Очень быстро, ещё на заре своей карьеры, он начал экспериментировать с порно и БДСМ-эстетикой. Тогда он воровал порно-журналы, вырезки из которых становились материалом для коллажей.
В 1977 году была устроена двойная выставка работ Мэпплторпа совершенно разной направленности: в Holly Solomon Gallery демонстрировали идеальные снимки цветов, а на «Кухне» были представлены работы с жесткими садомазо-сценами гей-секса. Роберт Мэпплторп утверждал: «Мужской член и, например, цветок — равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно».
Мэпплторп никогда не скрывал свою гомосексуальность, и это исчерпывающе отразилось в его творчестве. Его многочисленные фотографии сексуальной раскрепощенности между мужчинами сыграли важную роль в популяризации ЛГБТ и БДСМ-культуры в США. В 1986 году у него диагностировали ВИЧ. Ка только об этом диагнозе стало известно его работы мгновенно взлетели в цене. В 1988 году Музей Уитни в Нью-Йорке организовал выставку его работ. А восемь месяцев спустя в возрасте 42 лет Роберт Мэпплторп умер от СПИДа.
Роберт Мэпплторп, «Джо», 1977 год.
Вот эти вот инсталяции на тему гомосексуального БДСМ-порно и были, в том числе, тем самым преодолением, «репрессивной» буржуазной культуры, не позволявшей таким талантам самовыражаться в полной мере. Наконец-то победа. Хотя подобным всё не ограничивалось и была масса более конвенциональных произведений (это видно на примере самого Мэпплторпа). Однако все эти «плевки в лицо буржуазии» активно покупались, а затем демонстрировались в художественных галереях и концертных залах, вывешивались в приёмных и вестибюлях крупных корпораций, в квартирах миллионеров и миллиардеров. «Новые левые» не заметили, что продолжают ломиться в открытые двери.
Как оказалось, новое искусство не настолько радикально противостояло «буржуазной цивилизации», насколько это казалось его идеологам. Сам Маркузе писал: «Дикий бунт искусства недолго был шоком» и вскоре он был «абсорбирован рынком». Иронично, что всё это происходило под лозунгами о необходимости «растворить искусство в политике».
Очень важно отметить, что Герберт Маркузе – это вовсе не какой-то серый кардинал, который долгие годы направлял бунтующих студентов. Он, как и другие «франкфуртцы», был объявлен студентами своим идейным лидером, не спрашивая его самого и не обращая на его разногласия с другими «новыми левыми» интеллектуалами. Впоследствии тому же Маркузе приходилось постоянно балансировать между «да» и «нет», отвечая на вопросы со стороны протестной молодёжи. И чем туманнее были его ответы по вопросам «анти-искусства», тем сильнее ухудшались отношения интеллектуала с его последователями.
Отвоевав у консерваторов, размахивающих Кодексом Хейса, свою долю свободы от пуританства в кино, на телевидении и на публике с левых позиций, новый средний класс Америки успокоился и начал обживать новое творческое пространство. Тогда же в 1970-е произошла фактическая легализация порнографии не только де-факто на экранах, но и в умах. Знаменитая «Глубокая глотка» (1973), снятая Джерардом Дамиано за $22.000, по данным ФБР, заработала $600 миллионов.
Протесты против показа в кинотеатрах «Глубокой глотки»
Вы, наверное, думаете каким образом могло произойти это самое освоение новомодным левым дискурсом старой массовой культурой, которой владели крупные корпорации и издательства. Дело в том, что «новые левые» бунтующие студенты были представителями зажиточного среднего класса, для которых как раз и были открыты пути в кино, литературу и музыку.
Для американской власти и правящего класса это было совершенно приемлемая канализация энергии. И уж точно они не хотели повторения первой половины XX века, когда даже на сверхсекретный атомный проект нельзя было подобрать учёных, чтобы те не оказались коммунистами и не слили секретные данные советской разведке. Сексуальную революцию даже консерваторы типа Рейгана готовы были терпеть, главное, чтобы она не переросла в революцию социалистическую.
«Новые левые» даже в годы своей наибольшей популярности не предлагали решения, а когда в 1970-е грянул экономический кризис из всего многообразия социальных проблем они, в полном соответствии со своей идеологией, в качестве основного фронта для себя определили борьбу за права самые разных меньшинств, включая сексуальных.
«Энергия эта поддаётся любой «утилизации», потому что для самих её носителей отрицание – всё, цель же этого отрицания – «ничто». Так что будет несложно «канализировать» эту энергию по любому руслу. Вот тогда-то новые левые экстремисты, одушевлённые ныне пафосом борьбы против всех и всяких форм угнетения личности в капиталистическом обществе, могут, ненароком, оказаться виновниками появления ещё одной из его вариаций», – писал российский и советский философ Ю. Н. Давыдов в далёком 1972 году по поводу всего этого.
Очередной митинг в поддержку геев и лесбиянок в 1985 году
Уже в 1969 году в США начали возникать организации по борьбе за права гомосексуалистов и многие основатели этих организаций были выходцами из «новых левых» левом радикализме больше. Это, как и движение «новых левых», было явлением международным: в США и Великобритании возник Gay Liberation Front (Фронт освобождения геев) состоявший преимущественно из «левых». Аналогичные организации возникли во Франции, Германии (только в ФРГ, а не в ГДР) Италии и Голландии.
Многие из основателей и видных на тот момент лидеров этого движения были выходцами из среды «новых левых» или были под влиянием их идей. Вам ничего не скажет имя Мартин Доберман, но в 1960-х он начинал как левый антивоенный активист, а в 1970-е занялся защитой прав геев и лесбиянок, а также продвижением исследований по этой тематики в научной среде. Похожая биография у активистки Брэнды Говард (от левого антивоенного активизма к защите ЛГБТ). Ещё один защитник ЛГБТ Дэннис Альтман признавался, что на свою деятельность его вдохновила книга Маркузе «Эрос и цивилизация».
Тут уже не важно, что обо всём этом активизме думал сам Маркузе. Главное, что он был одним из тех, кто предложил идеологическую матрицу, пользуясь которой, можно прийти к построению своих философских концепций о десятках гендеров. Он как теоретик далеко не всегда соглашался с практикой и интерпретацией своих идей, но было уже поздно. В 1970-е уже активисты обвиняли Маркузе в недостаточной радикальности.
А что делала Коммунистическая партия США?
На всех этих поворотах внешней политики Советского Союза Компартия США шла вместе со старшим союзником, пока всё не докатилось до Перестройки. Вот её Компартия США поддерживать уже отказалась и из союзника СССР стала его критиком, за что в 1989 году перестала получать финансовую поддержку. Но было уже поздно. После крушения СССР и социалистического лагеря, Компартия США из, хотя бы на словах, революционной партии трансформировалась в реформистскую и более умеренную.
Справедливости ради стоит сказать, что были и объективные причины упадка коммунистической партии. С 1970-х начинается упадок американской промышленности, а сами заводу переводятся в Китай и другие страны с дешёвой рабочей силы. Это подрывало переговорные позиции профсоюзов и рабочих, где коммунисты традиционно находили свою социальную опору.
Забастовка авиадиспетчеров в США в 1981 году
А в 1980-х правительство Рейгана нанесло уже прямой удар по профсоюзам, отказавшись идти на условия бастовавших авиадиспетчеров, которые Компартия в меру сил поддерживала. Рональд Рейган в 1981 году одним росчерком пера уволил 11.300 диспетчеров, показав, что правила изменились и больше на уступки рабочим капитализм идти не намерен. Ну а тут уже и коммунисты, оказавшиеся в ловушке «мирного сосуществования» социализма и капитализма, не могли предложить радикальную программу политической борьбы, когда прежние методы экономической борьбы уже не работали.
Пока за коммунистическую деятельность людей ждали увольнения, тюрьмы, постоянная слежка и даже убийства (убийство Фрэда Хэмптона, например), в тоже время власти предлагают легальное окно: можно бичевать капитализм, рассказывать о революции (главное, чтобы не социалистической) и при этом преподавать в университетах, ездить с лекциями по стране и публиковать свои работы огромными тиражами в лучших изданиях. Главное не ставить под сомнения основы капитализма, желательно ещё объявив их непреодолимой силой.
Заключение
В 1987 году уже конгрессмен Нэнси Пелоси ходила на митинги в поддержку геев и лесбиянок
К 1970-м годам в том числе благодаря «новым левым» в культуре США произошли наконец те необратимые изменения, которые давно вызревали в «обществе потребления» и трактовалось его апологетами, как «общество вседозволенности». Знаменитый американский психолог и эксперт по маркетингу Эрнест Дихтер в ещё 1956 году подчёркивал, что «главным в продвижении общества всеобщего благоденствия является демонстрация того, что гедонистический подход к жизни вовсе не является аморальным».
Само это «общество потребления» и не стало таким раем «вседозволенности» (поскольку «дозволялись» в нем только вполне определенные вещи). Американский социолог Роберт Мёртон пишет в своей статье 1966 года: «Некогда стереотип «каждый посыльный может стать президентом» более или менее согласовывался с фактами. Теперь классовая структура стала более жесткой» (это он довольно мягко выразился). А вот культура теперь очень напоминала этот рай: в ней и в самом деле «дозволялось» — и дозволялось вполне официально — делать все, что угодно, в ней не было ничего недозволенного… кроме разве одного: в ней запрещалось утверждать любую альтернативу текущей социально-политической системе.
Под, давлением «молодежного бунта» (возглавляемого совсем не молодыми теоретиками «перманентное отрицание» было наконец легализовано. Не смотря на всю свою респектабельность и авторитет в западных научных кругах, уже в фундаментальных философских и социологических концепциях Маркузе, Фромма и других были сформулированы все идеи, которые сегодня позволяют находить десятки разных «гендеров».
Продолжение следует…
Подписывайся на мой Telegram-канал и группу ВКонтакте